Литературная гостиная «В краю соловьином, литературном» посвящена творчеству курских поэтов и писателей.
Материал подготовлен Самосват Валентиной Ивановной
Литературная гостиная. Вечер «В краю соловьином, литературном»
Цель:
1.Соприкоснуться с богатейшим духовным наследием Курского края.
2.Развивать творческие способности детей.
3.Пробудить патриотические и гражданские чувства учащихся.
Оборудование:
Портреты писателей и поэтов, иллюстрации к произведениям, рисунки учащихся, плакаты.
Ход вечера
Слово учителя
Дорогие друзья! Мы собрались в нашей литературной гостиной, чтобы побывать в краю соловьином, литературном, соприкоснуться с его богатейшим духовным наследием.
Родина! Это слово знакомо каждому из нас с самого раннего детства. Но у каждого она своя. Наша малая родина – это прекрасная Курская земля с ее обширными полями и сочными лугами, белоствольными березками и могучими дубами, не гаснущими даже в метели рябинами и бесчисленными густыми лесами, песнями курского соловья, известного во всех уголках России, и сложенными о ней былинами. Полезными ископаемыми богат наш край, а еще людьми, которые славят его, получая взамен силу и уверенность в преодолении трудностей, поддержку в благородных делах.
Ученик:
Отчизна-мать, не позабудь меня!
Я искра от могучего кремня.
Я не погас в пустыне и снегу,
Придет мой час – я океан зажгу...
Бессмертная, ты дышишь на меня
Провиденьем грядущего огня
Я с ним сольюсь... Тебе, отчизна – мать,
От полюса до полюса сиять!
Учитель:
Известные имена дала Курская земля многим своим сыновьям и дочерям, которые платили ей своею любовью, делили с ней радость и горе. Эпиграфом к нашему вечеру мы взяли слова поэта Н. Асеева, нашего земляка:
Стойте крепче. Вы мое оплечье,
Вы мои деды и кумовья
Вы мое обличье человечье,
Курские края.
Ученик:
Одной тревогой с каждым сведена,
Одной заботой связанная туго,
Я говорю:
Проснись, моя страна,
И встрепенись от севера до юга!
Тебе ли, мудрой,
Жить лишь в пол-ума?
Тебе ли, трезвой,
Делать дело спьяну?
Тебе ли, работящей,
В закрома
Возить пшеницу из-за океана?
Тебе ли на хребте тащить и впредь
Посредственность,
Лентяя, демагога?
Проснись, страна!
Не праздничная медь,
А совесть вновь зовет тебя в дорогу!
Нас только труд
Приподнимает ввысь.
Нам только правда
Очищает души
Проснись, страна,
В любом из нас проснись
И откровенья каждого послушай!
И новому откройся бытию,
Которое диктует мысль живая,
И напиши историю свою,
Бед не тая, героев не скрывая.
И между нами нить не оборви,
Когда несу тебе по гребням буден
Я исповедь работы и любви
Одной судьбы из миллионов судеб.
Ученик:
Поэтесса Анна Михайловна Алферова, наша землячка, родилась в деревне Дерново Курской области. Закончила факультет русского языка и литературы КГПИ. Работает в Золотухинской средней школе учителем. Анне Михайловне Алферовой присвоено звание «Заслуженный учитель школ Российской Федерации». Она проводит литературные гостиные, концерты, всесоюзные фетовские чтения, пишет стихи, в которых торжествует стихия чувств, завораживающая своей простотой и красотой. В ее поэтический сборник «Осенние мелодии» вошли стихи все слова, которых доступны, даже слишком ясны, но их сцепления, переливы и взаимные отражения создают волшебные россыпи Добра, Любви и Красоты, земной и небесной. Очень многие из них наполнены духом гражданственности и патриотизма. Они предельно искренни, отличаются психологической глубиной исследования человеческой жизни. Таково стихотворение Анны Алферовой «Мы русские люди!»
Ученик:
Мы русские люди!
И суть наша в том,
Чтоб все одолеть
При любых лихолетьях,
Мы тяжкие ноши веками несем,
Но самые страшные – в нашем столетье
Иудовской порчей отмечен наш век
Двадцатый по счету...
А вдруг и последний?
Ведь так беззащитен,
Так мал человек –
Былого величья
Великий наследник.
Взрывается вера,
Как атомный гром,
И нет ничего
Беспощадней на свете.
Век новый встречаем кошмарным судом,
А что на суде мы сумеем ответить?
Что били метели свирепей свинца?
Что были потери похлеще Помпеи?
Сын веру терял не в Отчизну – в отца?
Но все оправданья – пустая затея.
Мы святости храм по щепе разнесли,
И колокол чести разбили на части,
И в дедовских парках костры развели,
Во всем заблудились: в любви и во власти.
И вот обнажив все до кромки, до дна,
Глядим в эту бездну, от боли тупея,
Кто скажет сегодня: не наша вина –
Чернобыльский факел – вторая Помпея?
Кто скажет сегодня: не наша вина –
И в том, что отцы не живут с сыновьями,
И в том, что средь войн есть такая война,
Которая призраком бродит за нами...
И в том, что глотка родниковой воды
Мы детям своим завещать не сумеем.
Сегодня нам всем только шаг до беды
Мы, русские, сделать его не посмеем!
Ученик:
Остановись, мой яростный попутчик, перед чудесной красотой, дарованной нам миром, поклонись ее величию, подумай о завтрашнем дне. Что сможет человек без этой красоты? Ведь от нее берет начало доброта, она питает наше благородство, дарит наслажденье, озаряет мысли и мечты. Благодаря ей рождаются на нашей славной земле те жемчужины, которые несут негасимый свет своего творчества через многие поколения до сегодняшних дней.
Ученик (На фоне музыки)
Воробьёвка! Кто теперь не знает это голосистое село Курской области? Здесь долгое время в своей усадьбе жил Афанасий Афанасьевич Фет. Это село напоминало ему Ясную Поляну, имение друга, графа Льва Николаевича Толстого, который неоднократно бывал в Воробьёвке. Сюда же приезжал И. С. Тургенев и многие, многие другие. Отсюда, из нашего заветного уголка земли, из затерявшегося среди дубрав и буераков села, писал поэт своему гениальному другу, доброму соратнику Толстому: «Второй год я живу в крайне интересном для меня мире, и без него едва ли понять источник моих стихотворений». Этот источник был во всеобъемлющей любви к земному миру, к жизни молодой, ко всему чарующему свету:
Еще! Еще! Ах, сердце слышит
Давно призыв ее родной,
И все, что движется и дышит,
Задышит новою весной.
А сколько восторга перед радостью бытия, перед вселенской красотой в пленительных строках мечтателя из Воробьёвки:
Это утро, радость эта,
Эта мощь и дня, и света,
Этот синий свод,
Этот крик и вереницы,
Эти стаи, эти птицы,
Этот говор вод!
(Под гитару ученица исполняет романс на стихи Фета «На заре ты ее не буди»).
Ученик
В бликах солнечных огней и в лунном сиянии встает перед нашим взором мудрый, вдохновенный, переполненный радостью бытия наш лирический дерзновенный чародей – А. А. Фет. Здесь в Воробьёвке
Труд, как блестящая сталь,
Травы в рыдании,
Мельница, речка и даль
В лунном сиянии.
Все поет, все наполнено музыкой вздохов, шорохов, щебетаний – музыкой жизни. Давно нет с нами виртуоза-стихотворца, предельно тонко и гибко чувствующего окружающий мир, но по-прежнему манит к себе тенистый угрюмый сад, в который сумел вдохнуть поэт живую силу, волнует трепет жизни в каждой травинке, в каждом дуновении ветерка! «Воробьёвский отшельник» создал свою лебединую песню «Вечерние огни» – гимн нашему легендарному, все испытавшему в своей судьбе соловьиному Курскому краю. Этот замкнутый благородный человек всегда носил в своей груди «огонь сильней и ярче всей вселенной».
Слово учителя
Ему посвящаем мы теперь фетовские чтения, вечера, концерты. Репортаж с поэтического праздника, посвященного лирическому магистру А. А. Фету, ведет Анна Алферова
(Репортаж записан на диск).
А. Алферова
Я не могу сказать, что село Воробьёвка необычайно красивое. Есть в России немало чудных мест, где и пруды светлее, и поля щедрее, и радостнее люди на селе. Но с Воробьёвкой связаны поэтические тайны – тайны любви, тайны красоты. Я не первый раз здесь, но никогда не знала, что праздники бывают такие цветные и такие голосистые. Не шумные, не сытые, а звонкие, сияющие, всех озаряющие высокими крылатыми словами.
Иду по бойкой тропинке к волшебному пруду. Липы, ясени, вековые дубы мне шепчут были-небылицы. И все о Фете, поэте нестареющей любви. И вот уже спешит тропка к волшебной фетовской поляне. Здесь вовсю цветет июльский день. Ромашки, гвоздики, цветущие лица гостей из Москвы, Орла, Тулы, Швеции, Парижа. Невероятно, что к нам, в такую глушь.
Вот я подхожу к Веронике Александровне Шеншиной, правнучке одного из братьев Фета, Ирине Алексеевне Шидловской, родственнице по боткинской линии матери, и ее мужу Владимиру Сергеевичу Шидловскому. «Залетные птицы» обо всем говорят с восторгом.
Ирина Алексеевна
Я всегда по своей душе была русской, хотя родилась во Франции. Сергей Дмитриевич Боткин – мой дедушка, он унаследовал Воробьёвку, часто приезжал сюда, занимался хозяйством. Страшная весть о том, что усадьба разрушена, прилетела к нему в 1917 году, когда он покинул Россию. Но какая радость, что дом Фета сохранился, а главное, нас встречает этот добрый старожил – вековой красавец парк.
А. Алферова
Я подумала в связи с этим, а что если б Фет не купил тогда в 1878 г. этот рай небесный. И его управляющий Александр Иванович Иост проехал бы мимо нашей черноземной полосы, мимо этого красавца леса, мимо этого странного домика. Не сбылись бы тогда мечты Фета, не было бы такого праздника у нас.
B. C. Шидловский
Я архитектор по образованию, человек, увлекающийся генеалогией, историей старых русских родов. Я учу своих внуков нашему языку, заучиваю с ними стихи Фета наизусть, а главное – мечтаю привезти все свое семейство в Воробьёвку, посетить Хомутовку, ведь там родился мой дед.
А. Алферова
Нельзя без волнения слушать Веронику Александровну Шеншину.
В. А. Шеншина
К поэзии Фета я пришла не только потому, что он мой предок. Его лирика устремлена в вечность. В нашей семье всегда любили почитать Фета, но лишь здесь, на его земле, я ощутила кровную связь с необыкновенным поэтом.
А. Алферова
Да, как же далеко за пределами нашей Родины славятся курские соловьи, какая неуемная сила влечет людей к своим истокам, к родникам любви.
(Звучат трели соловья).
Слово учителя
К Фету обращается А. Алферова в строках, полных огромной любви и глубокого признания.
Ученик:
Вот снова Фет заговорил
Проснулся лес, проснулось поле,
Дыханьем робким оживил
Край соловьиного раздолья.
Все кануло в блаженство дня:
Тревоги, суета, печали...
Поэт читает для меня
Стихи, что над вселенной прозвучали.
Строкой сменяется строка,
Спешит восторг навстречу мукам,
И жизни мудрая река
Поток любви несет к разлукам.
Как божество, его слова,
В них солнца блеск и полыхание,
Коварство, ревность и молва,
Очарованье и страданье
Все неуемно, все в пылу:
И птичий грай, и щебетанье,
Закат в неистовом жару,
Рассвет в мятущемся сиянье...
О, если б было мне дано
Его души воображенье!
Я б этот мир, где заодно
И вдохновенье, и мученье,
В бессмертное вписала полотно
Ученик:
В бессмертное полотно литературного Курского края вписано и имя нашего поэта-земляка Николая Николаевича Асеева, чьим стихом говорило само время. Он родился 27 июня 1889г. в г. Льгов Курской губернии: «Городок был совсем крохотный – всего 3 тысячи жителей, в огромном большинстве мещан и ремесленников. В иной крупной деревне народу больше. Да и жители в этом городишке жили как-то по-деревенски: домики, соломой крытые, бревенчатые, на задах огороды, по немощёным улицам утром и вечером пыль столбом от бредущих стад на дальний луг, размеренная походка женщин с полными ведрами студеной воды на коромыслах». Но всю свою жизнь Николай Николаевич тепло и благодарно вспоминает свою родину – г. Льгов и другие города, которые на всю жизнь остались для поэта той волшебной страной детства, куда неустанно возвращалась память:
Города мои, города!
Сквозь времён продираясь груду,
Я запомнил вас навсегда,
Никогда я вас не забуду.
Суджа, Рыльск, Обоянь, Путивль,
Вы мне верную службу служили,
Вы мне в жизнь показали пути,
Вы мне звук свой в сердце вложили.
Ученик:
Николай Николаевич вспоминал: «... ни роскошные крымские, ни величественные кавказские красоты не создавали у меня в памяти такого прочного образа, как конопляник против нашего старого дома во Льгове. Даже итальянские впечатления... не заслонили в памяти вида родного домика... Не заслонились крутые повороты лугового Сейма, опушённые темнеющей зеленью дальних дубрав. И я почти с тоской, как о потерянных чудесах, вспоминаю, о городах моего детства – о Курске, Льгове, Судже, 0бояни, Рыльске, Фатеже». Поэтические картины курских мест описывал семидесятилетний поэт в своей «Богатырской поэме»:
Хоть и знаю – невмоготу
Всех курян назвать поимённо,
Поднимаю на высоту
Нашей области Курской знамёна,
Что в ряду других областей
Не отстала, не ослабела,
И из дробных земель – волостей
Стала частью великого целого.
Та земля, что старинной была,
Но, за облако сошку кинув,
На великие чудо-дела
Разогнула могучую спину.
И горжусь я, и веселюсь,
Хоть и в сердце старостью ранен,
Что сильна моя новая Русь
И что я ее сын – курянин.
Слово учителя
С Курской землёй связано и имя В. В. Маяковского, учителя и друга Н. Н. Асеева. Они познакомились в 1914 г., и с этого времени зародилась их большая поэтическая дружба.
Ученик:
Я узнал его, идущего по Тверскому бульвару. Высокий детина двигался мне навстречу, издали приметный в толпе ростом, сиянием глаз, широким шагом, чёрной, расстёгнутой на горле блузой.
– Вы Маяковский?
– Да, деточка!
Деточка хоть и был ниже его ростом, но уже в достаточном возрасте. Но в этом снисходительном обращении не было ни насмешки, ни барства. Низкий и бархатный голос обладал добродушием и важностью тембра. Помню, прошагали мы с ним весь Сретенский бульвар, поднялись вверх к Мясницким воротам, так началась наша дружба.
Ученик:
Да, это была редкая дружба, которой может гордиться литература. Они были не просто друзья, а братья. Маяковский обращался к Асееву с трогательной нежностью: Асейчик, Асейчиков, Колька, Колядка. Маяковский горой стоял за Асеева, защищал его от всевозможных нападок со стороны литературных противников. И Н. Н. Асеев был верен своему великому другу. Он легко находил с ним общий язык в понимании жизни, в подходе к людям, в поэтическом труде, в оценке литературных явлений. Маяковский дал высокую оценку литературной деятельности в шутливом отзыве: «Есть у нас Асеев Колька». И «Владимир Необходимович» – так называл Маяковского тоскующий по нему до последних своих дней Асеев – был всегда рядом: и в труде, и в боях – до конца. Известие о смерти Маяковского было большим ударом для Асеева: «Без него мне стало труднее. Я так никогда и не оправился от этой потери. Это невозвратимо и непоправимо».
Ученик:
Для Маяковского товарищеская дружба с Асеевым благотворно сказывалась и на его собственном росте. Находясь под обаянием поэзии Асеева, Маяковский иногда использовал в своих стихах его образы, отдельные рифмы. Он не видел в этом ничего зазорного и не скрывал этого от собственных друзей. Используя тот или иной образ или рифму, он давал им новую жизнь. Н. Асеев вспоминал разговор с Маяковским:
– Асейчиков! Продайте мне строчку!
– Ну, вот еще, торговлю затеяли!
– Ну, подарите, если забогатели, мне очень нужна!
– Какая же строчка?
– А вот у вас там, в беспризорном стихе: « От этой грязи избавишься разве?»
– А куда вам ее?
– Да я еще не знаю, но очень куда-то нужна!
– Ладно, берите, пользуйтесь.
Видоизменённая строчка вошла в стихотворение Маяковского «Блэк энд уайт»: «От этой грязи скроешься разве? Разве что стали б
ходить на голове»
Ученик:
В 1927 г. Асеев с Маяковским приезжают в г. Курск, где состоялись их вечера. Асеев показывал другу родные места, их тепло встречали куряне. Никогда поэт-патриот не забывал города своего детства, посвятив ему цикл стихов «Курские края»:
Город Курск на вековой гряде,
Неподкупный и непокорный,
На железной залёг руде,
Глубоко запустивши корни.
И хорошо знал нашу землю, людей, которые здесь живут и трудятся. В. В. Маяковский, в свою очередь, посвящает им поэму «Рабочим Курска». При въезде в город Железногорск мы можем прочитать слова из этой поэмы:
Двери в славу – двери узкие,
Но как бы ни были они узки,
Навсегда войдете вы,
Кто в Курске добывал железные куски.
Ученик:
По дороге к Железногорску, к которой вплотную подступают светлые рощицы и густые перелески, можно увидеть своеобразный монумент – серебристый магнит в виде вытянутой подковы, устремлённой в небо. Здесь у нас добывают железные куски. Вряд ли сыщется сегодня в нашей стране человек, не слышавший о Курской магнитной аномалии. И по качественным характеристикам найденных в здешних краях руд Михайловское месторождение называют необычайно поэтично для залежей полезных ископаемых – «жемчужиной КМА»:
Здесь труд наш выдан на гора,
Мы строим КМА,
Мы славим наше знамя,
Железногорск, металл, страна!
Растет наш Железногорск, хорошеет с каждым днем. Мы рады отметить его шестидесятилетний юбилей. Радости, света, мира и тепла на долгие годы нашему маленькому легендарному уголку земли Курской. А какие замечательные люди живут в городе! Они славят его своим трудом, своими стихами:
От первых колышков забитых
Берет рожденье город мой,
Здесь всё, что было, не забыто,
Не стёрлось в памяти людской.
Порой не всё бывало гладко,
Но цель была у всех одна,
Чтоб низкорослые палатки
Сменили светлые дома.
Расти, мой город, будь все краше
Во славу Родины моей,
Во всех делах, больших и малых,
Заслуга есть наших людей.
Слово учителя
Это стихотворение «Мой город» написал наш местный поэт Юрий Рябушенко. В нашем городе много поэтов, писателей. Хочется назвать имена некоторых: Владимир Шилов, Сергей Дорофеев, Светлана Байцерова, Иван Ходыкин, Владимир Мильцарик, Василий Бережнов и многие другие. К нам в гости пришел поэт Иван Ходыкин, которому мы и предоставляем слово
Выступление местных поэтов И. Ходыкина и К.А. Бергмана.
Слово учителя (на фоне музыки)
Война... Это чёрное страшное событие обрушилось и на нашу землю. Сколько горя принесла война людям. Никогда не стереть в памяти наших земляков трагедию младшей сестры. Хатыни – деревни Большой Дуб. Белоствольные березки опустили свои зеленые кудри, смолкли трели соловья. Курские поэты и писатели пошли защищать Родину. Среди них Константин Воробьёв, чья трагическая судьба никого не оставляет равнодушным. Чтобы полнее представить себе личность писателя, его творчество, остановимся на интервью, которое брала корреспондент США у жены писателя Веры Викторовны Воробьёвой.
Корреспондент
Вера Викторовна, остановитесь, пожалуйста, на некоторых фактах биографии вашего мужа.
Воробьева В. В.
Жизнь моего мужа сложилась очень трудно. Само рождение его стало как бы первой вехой на пути будущих страданий. Муж его матери, Марины Ивановны Воробьёвой, ушёл на первую германскую войну и пропал без вести. В гражданскую войну она подобрала и выходила одного раненого, от которого в 1919 г. родила сына и назвала его Костей, а потом неожиданно возвращается ее муж, Дмитрий Матвеевич, который понял жену, простил, а мальчика усыновил. Но Костя постоянно ощущал свою отчуждённость в семье и тяготился этим. Но родную деревню – село Нижний Реутец Медвенского района – он всегда вспоминал с любовью и теплотой. Он оканчивает среднюю школу. Позже уезжает в Москву. С началом войны направляется курсантом в Кремлёвское военное училище, потом на фронт. В декабре под Клином Константин попадает в плен. Несколько раз пытается бежать. Наконец свободу он себе подарил 24 сентября 1943г. – в день своего рождения. Потом сражался в Литве, да так и остался там, т. к. вернуться на Курскую землю (а он просил разрешения) ему не позволили. «Враг народа» – так был заклеймен он, потому что побывал в плену. Умер Константин Дмитриевич 2 марта 1975г. Был похоронен в Вильнюсе. Но нам было разрешено перевезти его прах на родину, и теперь он захоронен в Курске.
Корреспондент
Скажите, насколько автобиографичны произведения вашего мужа?
Воробьева В. В.
Действительно, многое автобиографично в его книгах. Например, повесть «Это мы, Господи» – он сам пережил плен, знал обо всём не понаслышке. Рассказывал, что после всего ужаса, пережитого в плену, самое страшное было – постоянно слышать крик девушки. Немцы начали стрелять, вдруг по полю побежала девушка, крича от страха. Вскоре раздался взрыв. Этот крик преследовал его. Так появилась повесть «Крик». Однако назвать повести: «Убиты под Москвой», «Крик» – полностью автобиографичными нельзя. Это художественные произведения.
Корреспондент
Есть ли в творчестве Константина Дмитриевича страницы, которые производят на вас большое впечатление, которые вы бы не могли забыть.
Воробьева В. В.
Да, несомненно. Это как раз строки, описывающие гибель Маринки, главной героини повести «Крик» (Читает наизусть).
Высоко над нами завизжали мины. Мы пригнулись все, – это получилось невольно, – и вот тогда я услыхал Маринкин голос. Он вонзился мне в темя, как нож, и я оглянулся и в смежно мелькнувшей передо мной панораме села увидел на пригорке взрыв и в нём летящую Маринку. Я сразу же зажмурился, отвернулся и побежал вперёд на запад, и со мной рассредоточенной, наступающей цепью побежали все тридцать человек. У меня не было ни одной стройной, отчетливой мысли, кроме желания не оглядываться, и я тупо ощущал свое тело и не мог задержать бег, – ноги работали самостоятельно. Только потом я понял, почему тогда не оглянулся: в недрах души я не верил тому, что увидел, мало ли как может ещё быть, если ты не знаешь всего до конца.
Корреспондент
На такие сильные строки, наверное, были отклики читателей, критиков? Что, по вашему мнению, Вера Викторовна, соответствует истине?
Воробьева В. В.
Откликов было много. Позвольте зачитать мне высказывание Дмитриева, который, по-моему, выразил общее мнение читателей: «Многих читателей, впервые прочитавших повести: «Убиты под Москвой», «Это мы, Господи», «Крик» – поражает не только смелость письма, обнажённый драматизм сюжета, творческий почерк Константина Воробьева. Поражает осиянным светом его Правда. Так о войне не писали. Обнажённо, страшно, честно. Мне думается, этим, в основном, и объясняются сложности судеб его книг, его личной судьбы». Критик Игорь Золотусский писал: «Проза Воробьева обнажена, как открытая рана. Она похожа на оголённый электрический провод. Удары тока передаются от её строк к читателю и вызывают в ответ сердечную дрожь». И, на мой взгляд, прекрасно сказал о творчестве Константина Дмитриевича Евгений Иванович Носов: «Он любил работать в горячем цехе со словом, которое только что из пламени пылающего воображения. Оно ещё дышит жаром, стреляет колкими искрами, обжигает самого мастера. Да, собственно, на этом огне он и сгорел преждевременно, так и не дочеканив заветных своих страниц».
Корреспондент
А он был знаком с Е. И. Носовым?
Воробьева В.В.
Носов побывал в Прибалтике, написал статью «Он любил эту землю», сумел оценить писательское кредо Воробьева: «Ни при каких обстоятельствах не идти на компромисс с совестью, писать только обнажённую правду, какими бы последствиями это не грозило его личной судьбе. И хотя это правило принесло ему много лишений, по-другому жить и писать он не мог». Увидел и почувствовал Евгений Иванович и горячую любовь мужа к родной Курщине: «Всю жизнь тянулся он к отчему дому... Обильно сочились его книги неиссякаемой любовью к малой своей родине. И не чудо ли, если эти вот простенькие поля и перелески глубинной России на всю творческую жизнь снабдили художника щедрой и неувядаемой палитрой. Краски эти так же нетленны, как и сама любовь писателя к отчей земле, завещанной потомкам в его книгах».
Слово учителя
К. Д. Воробьёву, который так и не смог вернуться на родину, другим репрессированным курским поэтам и писателям, погибшим и тем, кто был реабилитирован, посвящаем стихи Виктора Быкова.
(На фоне музыки зажигается свеча, темно, учащиеся инсценируют)
– Эй, не пить навозную жижу,
– Я вижу!
– Не подымать гнилого гороха в пути, а то не дойти!
– Что за рванина,
За рухлядь и сброд
Молча равниной
Сибирской идет?
Головы клонят,
Как слабый росток,
Гонят и гонят
И все на восток.
На восток бежит снегирь,
На груди зарю неся,
Как страну зовут?
– Сибирь!
– Я хочу домой.
– Нельзя!
– Ты откуда, конвоир?
– Курский. Слышали – Оскол?
С земляком заговорил,
И повеяло тоской!
– Эй, ребята, понужай!
В небо смотрит мирный штык.
– Как там нынче урожай?
– Ничего, живем, мужик.
– Ты, земляк, убил кого?
– Даже тронуть не хотел.
– Не тушуйся, ничего.
Как-нибудь да между дел.
– Бьют копыта в звонкий лед.
– В полынье поет вода.
– Бог и счастие пошлет, у него не всё беда.
– От тюрьмы да от сумы, – кто-то начал и замолк
На зарю, на край сурьмы
Крупной рысью вышел волк.
– Эй, конвоир! Есть у тебя сердце?
Останови, дай погреться.
– Сказано с вечера,
Разговаривать нечего,
Я вам не сват, и не брат, и не мама,
Не сворачивать прямо!
Ноги тонут в грязи,
Лапти шлепают на воду,
– Гром вас всех разрази,
Мать вашу за ногу!
Зубы скрипят
От ненависти тисковой,
Я среди этих ребят
Самый рисковый:
У меня в кармане
Слова-динамит,
Чистые отборные,
Без заговоренности
И, кажется, что телогрейка горит
От клокотания непокоренности.
(Продолжает звучать музыка.)
Ученик:
Евгений Иванович Носов, чьё творчество широко известно каждому курянину, в плену не был и домой вернулся с войны, правда, после тяжёлого ранения и долгого лечения в госпитале. Но многое пришлось пережить в годы лихолетья и этому писателю. А прошел он войну доподлинным окопником – заряжающим второго расчёта 1969-го полка отдельной артиллерийской бригады РГК, которая постоянно «жила» и «работала» на танкоопасном направлении, в передовых полках пехоты.
Писатель вспоминает: «Едва познакомишься с новичками, едва притрёшься друг к другу, а уже кого-то уносят в санчасть, кому-то роют скорбную двухметровку. Сколько прошло вот так через наши расчёты, которые редко когда были в полном составе, чаще же приходилось вчетвером-впятером тащить на себе пушку, увешанную по стволу для противовеса ящиками со снарядами. Тащить, не поднимая головы, буквально на карачках, а в ней, чистых 1150 КОЛОГРАММ-чиков».
Ученик:
Память о Великой Отечественной войне навсегда останется у нашего народа. С большой любовью пишет Е. Носов о родной курской земле, земле, испытавшей огромную тяжесть небывалой битвы в годы войны. Мысль о бессмертном подвиге народа не оставляла писателя. Но война вблизи, «в упор», в ее батальной очевидности, в лобовой сшибке противостоящих сил, равно как в её тактической или стратегической сути, связанной с планированием и осуществлением боевых операций, не нашла отражения в творчестве Е. И. Носова. Он пишет о тяжёлой психологической перестройке мирного трудолюбивого народа на военный лад. Он сам объясняет эту странность тем, что слишком поздно распочал тему войны, до него уже всё сказали, и к этому трудно что-либо добавить.
Ученик:
Е. И. Носов – один из талантливых писателей нашего времени, гуманист и романтик по складу личности и отношению к жизни. Вера в человека, в его способности и нравственную чистоту помогают писателю быть предельно правдивыми в изображении жизни своих современников. Он относится к тому редкому типу крайне совестливых и предельно честных в отношении самих себя и собственного таланта художников, которые никогда не работают не на «своем» сокровенном материале, как-то: по документам, рассказам очевидцев или по холодному воображению, оторванному от действительности, а тем более от такой реальности, как писательское сердце. Подлинная жизнь человеческого чувства – самый главный материал в искусстве. Юрий Бондарев говорил об авторе « Усвятских шлемоносцев»: «В своих книгах он рождается и погибает вместе с героем, испытывает мучительную боль за человека в дни его бед и тихую гордость за него в пору их преодолений». Война присутствует во многих его произведениях: «Шопен, соната номер два», «Красное вино победы», «Усвятские шлемоносцы, «Памятная медаль» и других. О милой, тихой родине и о людях курского края он пишет, вспоминая о войне.
Ученик:
Обратимся к повести «Усвятские шлемоносцы». До войны в Усвятах жизнь идёт своим чередом. Люди незаметно трудятся на земле. Но пришло на землю горе – война. Война – горе одного и миллионов, дело человека и всего народа, т. к. враг может отнять у человека всё. Вдумайтесь: ведь слово «война» сразу как-то не воспринимается, потому что чуждо человеку. Его тоже надо осознать, к нему тоже надо привыкнуть, как к ношению шлема, каски. Е. Носов пишет: «В облике «Усвят» проглядывает в общих чертах моя деревня Толмачёво, где я родился. И хоть писал я не свою хату, не своего дядьку, не своего деда, не соседа, но всегда имел в виду моё село, его людей». Уже само название повести подчёркивает духовное родство главного героя Касьяна и его односельчан с древними былинными богатырями, с народом, с курянами, о которых говорится ещё в «Слове о полку Игореве»: « А мои-то куряне – опытные воины: под трубами повиты, под шлемами взлелеяны, с конца копья вскормлены, пути им ведомы, овраги им знакомы, луки у них натянуты, колчаны отворены, сабли изострены, сами скачут, как серые волки в поле, ища себе чести, а князю славы». Невоенные люди, пахари должны идти защищать Родину. Основной мотив повести «Усвятские шлемоносцы» – прощание с родным селом Усвяты. И как трагично он звучит. А автор, как летописец, объективно повествует и в то же время глубоко взволнован судьбами героев, глубоко сопереживает горю родной земли.
Слово учителя
Давайте тихонько посидим рядом с мужиками на «сходке» новобранцев у дедушки Селивана перед тем, как они навсегда покинут свои Усвяты. И кто знает, кому суждено вернуться домой, на свою родину.
(Сцена из повести. За столом сидят ребята, на столе бутылка и закуска).
Касьян
У вас тут, гляжу, складчина. А мне в долю войти не с чем....
Алексей
Без твоей доли обойдёмся. Нашел о чём. Не тот день, что б считаться. Давай подсаживайся.
Селиван
На пятерых припасено, а шестой сыт. Брат брату не плательщик. Отныне все вы побратимы, одного кроя одежка: шинель да ремень.
Николай
Это уж точно, обровняли.
Селиван
Ну, помолчали, а теперь и сказать не грех. Подступил ваш час, ребятушки. Приспело времечко и вам собирать сумы. Думал я, когда ту кончили войну, что последняя. Ан, нет, не последняя. Накопилась еще одна, взошла туча над полем. Тут у нас все по-прежнему. Вон как ясно, тишина, благодать. Но идёт сюда туча. С громом и полымем. Хоть и говорится – велика Русь и везде солнышко, а теперь, вишь, и не везде. Хотел еще чего сказать, да что тут говорить. Ступайте с богом, держитесь. Это и будет вам моё слово. На том и выпейте. И не робейте наперед. Сколько кампаний перебывало – усвятцы во все хаживали и николь сраму домой не приносили. Средь нас и природный воитель есть – Касьянка.
Касьян
Ты уж скажешь, Селиван Степаныч. С чего вздумал-то.
Селиван
Нареченье твое, браток. Указание к воинскому делу.
Касьян
Какое такое указание?
Селиван
Сейчас, голубь, прочитаем про твое назначение. Нареченный Касьяном возгордится именем своим, ибо несет оно в себе освящение божие к подвигам бранным и славным. А происходит оно из пределов греческих, из царств, осиянных великими победами, где многие мужи почитали за честь, называть себя и сынов своих Касиянами. И всякий носящий имя сие суть есьм непобедимый и храбрый шлемоносец.
Касьян
Чего напишут-то?
Селиван
Не веришь этому. Давай прочитаем, кто есть Прошка наш, Прохор Иванович. Ага! Составлено сие имя из двух равновеликих долей благозвучного грецкого речения, в коем одна доля «хор» – означает сов-местное песнопение, тогда как другая доля «про» – на одном наречии понимается как старший. Вот он запевала. Всей нашей усвятской жизни голова значит!
Алексей
А ну-ка, Селиван Степаныч, читани-кось, чего там про меня сказано?
Селиван
Про тебя, милок, тут такое сказано, что Алексей – это вроде как защитник. Так вот и написано: заступник отечества, всех страждущих, слабых и малолетних, всех человечков и тварей Божьих.
Николай
Ишь ты! А теперь давай про меня. Кто я есть таков?
Селиван
А ты у нас, стало быть, так: победитель! Во как!
Алексей
Ух, ты, едрит тя в кадушку с обручами. Вот это дак Никола! Вот это дак чин!
Николай
Ладно тебе. Шутейное это все. Для смеху написано.
Алексей
Не-е, братцы! Чтой-то в этой книжице есть. Видать не с бухты-барахты писана. Ну дак, а ты ж кто таков, дедко Селиван?
Селиван
Леший я. Селиван – по-ихнему есть стало быть лешак.
Ну, а кто же я есть иной, ежели жизнь моя самая лешачья – брожу, блукаю, сваво двора днями не знаю. Лешак я и есть козлоногий. Тоже и обо мне верно сказано.
Алексей
Дак что же получается? Про кого ни зачитывали, всем быть под шлемом?
Селиван
Да, соколики. Ну за шеломы ваши! Чтоб стоять им крепким заслоном. Выпейте, выпейте, подоспела минута!
Слово учителя
От «Слова о полку Игореве» до «Усвятских шлемоносцев» авторы проносят через века в своем сердце священный образ Родины и думы о ее судьбе. И мы вправе гордиться нашими писателями-земляками, которые подобно знаменитому курскому соловью славили и славят свою землю.
(Звучит запись с трелями соловья).
Слово учителя
Можно бесконечно говорить о курских писателях, душа которых болит за каждую травинку, ручей и речку, веточку полы ни на нашей земле. Их очень много. На стендах мы видим портреты некоторых, рисунки к их произведениям. Это Харитановский, Голубев, Полянский, Овечкин, Александров и другие. А также на выставке книг представлены их произведения, которые можно найти в нашей библиотеке, прочитать. Но не только в стихах, в прозе этих книг славятся наши курские края. Они славятся и в песнях.
(Звучит запись песни «Наши курские края» – 1 куплет).
Слово учителя
Вот мы и побывали в краю соловьином, литературном. Хочется пожелать всем здравствующим писателям и поэтам – землякам больших творческих успехов. С ними Куршина – действительно оплечье. Спасибо всем за подготовку и участие в вечере. Гостям спасибо, что пришли к нам сегодня.